«Голос Америки», Виктор Васильев, 27.03.2015

Экс-глава МЕНАТЕПа Платон Лебедев запомнился всем, помимо всего, своей заключительной речью в Хамовническом суде, показав себе блестящим оратором и эрудитом. Поэтому, когда представилась возможность встретиться с ним и поговорить, ваш корреспондент, естественно, ухватился за нее. Ведь, пробыв более десяти лет в заключении, по выходу на свободу он оказался крайне скуп на общение с журналистами. Впервые Платон Лебедев дал пресс-конференцию лишь спустя год после освобождения и после снова «ушел в тень».

Единственное, о чем опальный бизнесмен предупредил сразу – он не хочет касаться общеполитических тем, а готов поговорить об экономике и праве. Это интервью могло выйти в свет гораздо раньше. Но случилось, что побеседовали мы буквально накануне убийства Бориса Немцова… После трагедии Платон Леонидович попросил взять паузу с публикацией. Наверное, пауза затянулась, однако у каждого – свои резоны.

У Лебедева их хватает. Он до сих пор не имеет на руках зарубежного паспорта, над ним дамокловым мечом висят многомиллиардные претензии российских налоговиков – вопреки решению ЕСПЧ. По сути, экс-глава МЕНАТЕПа остается заложником Кремля, со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Виктор Васильев: Почему все разговоры о модернизации и диверсификации российской экономики, так и остались лишь разговорами?

Платон Лебедев: Я всегда осторожно отношусь к высказываниям в духе только «черное» или «белое». Все сложнее. Я пытаюсь смотреть на происходящее объективно, хотя и нахожусь в достаточно сложном положении: не так хорошо знаю текущую действительность. Я много что читал по поводу модернизации российской экономики за период четырех лет, когда президентом был Медведев. У него были разные планы, начинания. Но всех больше интересует, к чему пришли? Вот это видно слабовато, хотя не значит, что совсем нет движения вперед. Что-то положительное у нас все-таки происходит, в том числе и по части диверсификации экономики. Есть реальные, очевидные результаты: рост нанотехнологий, например, что-то стараются делать и в других отраслях…

Вопрос в другом. Возможность для реализации в макрополитике или геополитике связана не с диверсификацией экономики, а с тем, какой акцент ставится самим государством в макрополитике. Думаю, именно сейчас эта задача – диверсификация экономики – по большому счету не стоит в повестке дня у руководства страны. Потому что у них, по моим ощущениям, совсем другие основные ориентиры: доказать значимость и актуальность как для России, так и для всего мира проводимой ими политики. Это не значит, что экономикой они вообще не занимаются. Но она у них на втором плане: реагировать в режиме ручного управления на те или иные болевые, болезненные точки, которые могут вызывать те или иные локальные социальные конфликты – отраслевые, региональные – неважно. Тут можно привести пример с электричками. И таких тем будет много. Чем дальше, тем больше.

В чем, по-вашему, главный тормоз развития страны?

Самая сложная проблема сейчас, на мой взгляд, это супермонополизм, то есть отсутствие конкуренции, причем везде. Это прослеживается в политике, экономике, культуре, науке, образовании, медицине, – словом, кругом. На эту болезнь накладывается еще одна опасность. А именно – перспектива начать реализовывать этот монополизм (здесь я использую фигуру речи) с помощью «силы и пистолетиков». Это когда ни ноу-хау, ни бизнес не работают, а в том или ином виде работают только «сила или пистолетики». Да, с помощью этих инструментов, преследуемые цели иногда достигаются. Но это несет разрушительный характер для всей жизни, в целом, если говорить широко.

Какие просчеты при принятии решений бросаются в глаза, что было не так?

На мой взгляд, Российская Федерация дважды поторопилась. Во-первых, слишком быстро присоединившись к Киотскому протоколу. Это была глупость, страна оказалась не готова к этому. Точно также и с ВТО. Несмотря на большие и длительные переговоры о вступлении в организацию, мы не занимались подготовкой инфраструктуры всей экономики для того, чтобы страна стала членом ВТО не на бумажке, а в реальности. Так, до юридического оформления новых документов даже не была создана необходимая среда с тем, чтобы экономика России соответствовала мировым стандартам и правилам.

А с учетом того, что мир конкурентен, мы, как страна, находимся в заведомо проигрышной ситуации по сравнению с правилами, которые действуют в ВТО. Я не про бумажки, а про реальную подготовку бизнеса. Потому что одна из проблем – психологическая ментальность. На бумажке мы много чего пишем правильного, однако реальная среда у нас другая. В России нет частной собственности. Для кого это секрет? На бумажке она есть, а забрать ее могут в любой момент под каким угодно предлогом. Более того, у нас не превалирует верховенство права – защита института частной собственности как таковая. За собственника кто только ни думает, начиная со следственных органов. Отсюда – огромное количество уголовных дел по бизнесу. Итак, первое – частная собственность. Для бизнеса – это вопрос краеугольный.

Кроме того, у нас очень много чего существует «под видом» чего-то — не знаю, какой тут еще термин подобрать. Например, госкорпорации или госкомпании преспокойно существуют под видом акционерных обществ. Или вот человек облачен в мантию, называется судьей, то есть по форме вроде все правильно, а по существу – нет.

Точно так же с бизнесменами. Поговорите с ними. Чего они боятся? Заявлять о своих правах, которые четко прописаны по Конституции. Потому что, как только они это делают, на них сразу посыплются разного рода неприятности. И люди вместо того чтобы заниматься бизнесом, начинают выкручиваться. Сейчас ведь основная задача для бизнеса – выжить, желательно с минимальными потерями. Какой там заработать, какая там диверсификация экономики! О чем вы?

Как вы оцениваете действия российских топ-менеджеров по выходу из кризиса?

У меня такое ощущение, что с точки зрения общетеоретических знаний, в том числе у представителей Центрального банка, все более-менее неплохо. А вот с точки зрения конкретных навыков относительного того – а что же надо делать в конкретной ситуации ежедневно (с оговоркой: я не знаю, что позволяют ли им делать то, что они должны). Хотя, замечу, тоже странный подход: выходить на руль с пониманием того, что рулить не дают.

Основная проблема, о которой я очень часто говорю: не видно людей, если судить по их высказываниям, которые имеют современное экономическое образование. Подчеркиваю слово – современное. Не бумажное. У нас развелось много докторов экономических наук и экономических экспертов. Но я их читаю и мне смешно. Они типа астрологов. Гадают на кофейной гуще.

На мой взгляд, у многих руководителей ЦБ нет практического опыта и навыков управления структурой в сложных условиях. Они больше ученые, исследователи, аналитики. Это те, кто относится к классу специалистов по мониторингу за ситуацией. Но поймите правильно: навыки и умение профессионально мониторить и оценивать ситуацию и принимать решения – это принципиально разные вещи.

Центральному банку сейчас отдали функций макрорегулятора намного больше, чем это было раньше. И я не уверен, что институт, обладающий такими формальными полномочиями, способен правильно ими распоряжаться. Я только не понимаю, а почему они ничего не делают? Все экономические модели построены на математических расчетах.

Что вас сильнее всего поражает в отечественной экономике?

Когда говорят экономисты: мы хотели, чтобы рынок чего-то там нашел, меня это изумляет. Они где находятся? Тогда уходите с рынка. Не надо себя обманывать. Ведь когда такие ремарки отпускает руководитель макрорегулятора, к нему теряется всякое доверие. Хотя я понимаю, что Набиуллина – довольно профессионально подготовленный человек. Однако, повторю, вопрос не в уровне знаний. А в ментальной способности ежедневно принимать ответственные решения.

Подчеркиваю, у макрорегулятора инструментов влияния хватает на все, что угодно. Звучало: ой, мы не можем давать много денег из-за инфляции!.. Но сколько денежных вливаний в Америки было во время кризиса. И что произошло с инфляцией в США – она возросла на 30 процентов? Ничего подобного. Потому что люди знают, как вовремя «связывать» денежные потоки, как перенаправлять излишки денежной массы, чтобы они не сказывались на реальном потребительском рынке. Инструментариев много, но ими надо уметь профессионально пользоваться.