Михаил Ходорковский и кот. Фото из личного архива
Детство
Михаил Ходорковский родился 26 июня 1963 года в Москве. Его родители — Борис Моисеевич и Марина Филипповна — большую часть жизни проработали (и познакомились друг с другом) на столичном заводе «Калибр», производящем измерительные инструменты. Этот завод, основанный в 30-х годах прошлого века, функционирует и по сей день.
В детском саду за стремление к лидерству в компании Михаил Ходорковский получил прозвище «директор». Он много занимался спортом — сначала плаванием, а затем борьбой, самбо, карате и боксом. По словам самого Ходорковского, единоборствами он занялся «не для спортивного результата — для драки», так как район под названием «Мазутка», где жила семья МБХ, в те времена имел достаточно жесткую репутацию. В основном это было связано собственно с «Мазуткой» — мазутным заводом, на котором в 50-е годы XX века работали заключенные, после освобождения расселявшиеся в окрестностях. Ходорковский рассказывал, что в его юности район, расположенный между ВДНХ и парком Сокольники, делили между собой уличные банды, практиковавшие драки «улица на улицу». Несмотря на собственные амбиции быть первым во всем, Ходорковский признавал: «Мои родители так построили мою жизнь, что стать лидером шпаны у меня бы не получилось».
Фото из личного архива
В довольно юном возрасте Михаилу пришлось озаботиться вопросом заработка. Хотя это не было принципиальным вопросом выживания. Ходорковский вспоминает, что зарабатывать деньги (также как и тратить их) ему, помимо насущной необходимости, было просто интересно.
«Жили мы не слишком богато, поэтому вопрос денег стоял всегда. И чем старше я становился, тем острее. Как только появилась возможность заработать — немедленно воспользовался. Попробовал в 14 лет, а с 15–16 работал регулярно. Сначала на каникулах подрабатывал в булочной. Потом папа устроил дворником, потом — стройотряды, работа на заводах во время практики и каникул».
(Здесь и далее, при отсутствии ссылок на другие источники, в тексте использованы цитаты из книги Натальи Геворкян и Михаила Ходорковского «Тюрьма и воля», 2012)
Еврейство, комсомол и первый серьезный бизнес-проект
Фото из личного архива
В 1981 году Ходорковский поступил в Московский химико-технологический институт имени Менделеева — еще в школе химия была его любимым предметом. В вузе Ходорковский учился хорошо, но по окончании института ему не удалось по распределению устроиться на завод или в научно-производственное объединение. Некоторые источники указывают на то, что причиной была национальность отца Ходорковского — еврей. При этом сам МБХ в книге «Тюрьма и воля» высказался на эту тему не столь категорично:
«У меня никогда не было межличностных проблем на национальной почве. Столкновения с системой? Конечно, были. Но поскольку я не обращал на них внимания и осознаю лишь ретроспективно, то психологически меня эти столкновения не задели. Многие упрекают, когда я говорю, что ощущаю себя русским. Некоторые, как я понимаю, считают отказ от еврейства предательством. Но я никогда не воспринимал себя евреем. Если и была какая-то национальная самоидентификация (кроме советской), то только в качестве русского. И отца я никогда не воспринимал человеком иной нации, чем всех остальных, окружающих меня людей. Он, по-моему, и сам себя так не воспринимал. Он же послевоенный московский беспризорник. Какое там «еврейство»».
Так или иначе, вместо желанной научной работы Ходорковскому, тогда практически не интересовавшемуся политикой, пришлось продолжать карьеру по партийной линии — в 1986 году он был избран членом Свердловского районного комитета ВЛКСМ, а затем стал заместителем секретаря Фрунзенского райкома ВЛКСМ. На этой должности Михаилу вместе с его непосредственным начальником по райкому Сергеем Монаховым и будущим партнером по МЕНАТЕПу и ЮКОСу Платоном Лебедевым удалось организовать Фрунзенский районный научно-технический центр творчества молодежи (НТТМ). Подобные организации стали одной из первых в СССР форм предпринимательства, позволявшей молодым специалистам выполнять заказы организаций и промышленных предприятий, плативших за работу деньги из государственного бюджета.
Фото из личного архива
Помимо всего прочего, к моменту окончания института Михаил был женатым человеком с маленьким ребенком. Первой женой Ходорковского стала однокурсница Елена, родившая ему сына Павла. Поэтому предпринимательские идеи подпитывались не столько карьерными амбициями, сколько чисто человеческими — молодому специалисту нужно было как-то зарабатывать на жизнь.
«Моя первая идея (не моя, конечно, но та, которую я реализовал) была проста. В нашем институте был совет молодых специалистов, куда входили аспиранты, молодые преподаватели. Все мои знакомые. Они могли делать работу для разных заводов и НИИ. <…> Но там был план, за пределами плана чиновник вообще не шевелится. Я предложил: давайте я сделаю работу за чиновника — заключу договор с заказчиком, оплачу оборудование, материалы. Возьму себе долю, меньше, чем берет институт. Бухгалтерия, отчетность, банк — все мои проблемы. Бегать тоже буду я. Ребята обрадовались и принесли проект первого договора».
Созданный Ходорковским и его соратниками центр НТТМ начал функционировать настолько успешно, что вскоре стал самым крупным подобным предприятием в СССР. Затем, когда советская власть разрешила создание кооперативов, предприниматели начали осваивать новые сферы — прежде всего, торговлю компьютерами, программным обеспечением, а также их обслуживание. Для этого был создан, один из первых в СССР, компьютерный кооператив «Нигма». Сам Ходорковский рассказывал, что пытался зарабатывать в различных сферах, вплоть до импорта коньячного спирта из Франции под маркой Napoleon. Однако счел этот бизнес не слишком перспективным из-за «бешеной» конкуренции на рынке, поэтому сосредоточился на торговле оргтехникой.
«Оборот за 1988 год составил 80 млн рублей. Это было очень много. Компьютер стоил 40 000, автомашина — 10 000-20 000. Если говорить о «стоимости бизнеса», то первый миллион я сделал именно тогда. Если же говорить о миллионе, положенном в свой карман, как говорится, «на жизнь», то до этого момента еще было далеко. Наверное, можно определить по машине — когда я купил себе первую новую иномарку, Volvo 740. Думаю — 1992 год, точно не помню. А тогда я не мог даже подумать о возможности потратить на себя такую сумму».
В этот период (конец 80-х) к делу подключились Леонид Невзлин, Михаил Брудно и Владимир Дубов — будущие партнеры МБХ по МЕНАТЕПу и ЮКОСу. Сам Ходорковский, занимаясь бизнесом, продолжал учиться. В 1988 году он закончил Московский институт народного хозяйства имени Плеханова по специальности «финансист».
МЕНАТЕП
Кадр из фильма «Ходорковский» Кирилла Туши (2011)
В 1987 году Михаил Ходорковский с партнерами создал на базе центра НТТМ государственно-кооперативное объединение «Межотраслевые научно-технические программы», или МЕНАТЕП. Двумя годами позже был создан одноименный банк. В состав руководства вошли Михаил Ходорковский, Леонид Невзлин, Платон Лебедев, Сергей Монахов, Владимир Дубов и Владислав Сурков, который впоследствии станет серым кардиналом российской политики. Надо отметить, что Сурков плотно общался с Ходорковским вплоть до его ареста, да и в дальнейшем, работая в путинской администрации, никогда публично не говорил о нем плохо. По словам Инны Ходорковской, он даже помог ей устроить детей в школу, когда с этим из-за политического преследования мужа возникли проблемы. Сурков работал вместе с Ходорковским и Монаховым еще со времен их первых начинаний при Фрунзенском райкоме ВЛКСМ. В МЕНАТЕПе он возглавил рекламный отдел, причем весьма успешно.
«Мы уделяли креативу большое внимание. Вклад Суркова в этом смысле действительно велик. Неудивительно, что мы не смогли пройти мимо такого прикола, как публичное размещение акций банка на 990 млн рублей. Граждане ощущали близость гиперинфляции и обмена. Товаров не было, и нам понесли «горячие деньги». Копейки, всего 40 млн рублей (может быть, на тот момент порядка $2–3 млн), но мы специально не стали делать большого числа «приемных пунктов» и широко применять агентов. Сконцентрировали все на Дубининской и дали заснять эту многотысячную очередь из людей, приносивших деньги буквально в авоськах. Бессовестно? Есть немного. Но какая реклама!»
Глава МЕНАТЕП Михаил Ходорковский в программе «Тема» Влада Листьева, 1993 год
Банк МЕНАТЕП изначально рассматривался как средство для получения кредитов под бизнес-цели компании, однако вскоре стал основным источником ее дохода. Ходорковский и его партнеры решили заняться валютными операциями, использовав при этом лазейку в тогдашнем финансовом законодательстве. В 1989 году банк открыл в качестве клиента валютный счет во Внешэкономбанке и начал зарабатывать на разницах официальных и неофициальных курсов валют, а также процентах от коммерческих кредитов и размещения средств различных российских предприятий.
«Мы были единственными, кто придумал такую штуку — начать работать как банк с валютой через обычный, а не корреспондентский счет в другом банке. Корреспондентский нам бы никто не открыл. Тогда еще лицензии не выдавали, но и запрета работать банкам через обычный счет не было. Просто никому в голову такое не пришло. <…> Через полгода объемы у нас стали такие, что председатель Центробанка Виктор Геращенко заметил и вызвал меня к себе. «Кто вам дал право?!» Я ему — инструкцию. Он почитал, поискал запрет. Быстро понял, где «дырка». «Идите». Через три месяца инструкцию изменили, нас проверили и обнаружили сформированное из сотрудников ВЭБа валютное управление. Нам дали лицензию на валютные операции. Официально. Это был красивый жест Геращенко».
Инна Ходорковская, 2005 год. Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
Экспертом в отделе валютных операций МЕНАТЕПа стала вторая жена Михаила — Инна Ходорковская. Они познакомились несколькими годами ранее, когда Инна работала бухгалтером в секторе учета комсомольских взносов комитета ВЛКСМ. Позже она перешла на работу в организованный Ходорковским центр НТТМ. В 1991 году Инна официально стала женой Ходорковского и родила дочь Настю. В 1999 году у нее родились близнецы Илья и Глеб, после чего Инна Ходорковская решила перестать работать, сосредоточившись на воспитании детей.
«Моя частная жизнь на фоне всего происходящего в конце 1980-х не сильно изменилась. Жил я на съемных квартирах, после того как ушел из первой семьи. Сначала на шоссе Энтузиастов, потом рядом с Павелецким вокзалом. Двухкомнатные квартиры со старой, «хозяйской» мебелью и той, что закупали для офиса. Инка у меня молодец. Я ей за те времена больше чем благодарен. Ведь и жили, как в таборе, и убить могли. Даже не меня — ее. Вообще многое, что я делал, проистекало от жены».
Эпоха, которую потом окрестили «лихими девяностыми», неизбежно накладывала свой отпечаток. Любое занятие бизнесом в России в какой-то момент сталкивалось с криминалом, однако в случае МЕНАТЕПа ситуацию облегчало комсомольское прошлое организации. Все-таки центр НТТМ был совместным проектом частных предпринимателей и ВЛКСМ, регулярно выполнял заказы для оборонной промышленности и подразделений КГБ, поэтому имел мощное прикрытие сверху.
«Первый и единственный раз меня пригласили на «стрелку» в гостиницу «Измайловская» в 1988-м или 1989 году. По-моему, Сильвестр, но точно уже не помню. Я поехал с приятелем вдвоем. Нас встретили человек 10 «качков». Мы вежливо поговорили, договорились созвониться. По-моему, они сами еще не решили, что с нами делать. А у нас, в оборонке, процедура была железная: сразу после подобной встречи (шпионы ли, преступники ли, другая какая непонятная публика) — служебная записка в курирующий орган (в нашем случае — районный отдел). Все, больше встреч не было. Я даже никого и ни о чем специально не просил».
В 1990-1991 годах Ходорковский и Невзлин были привлечены к государственному управлению в качестве советников премьер-министра РСФСР Ивана Силаева. В 1992 году они выпустили книгу «Человек с рублем», рассказав о собственных первых шагах в бизнесе в эпоху перестройки.
Однако до выхода книги случилась одна немаловажная вещь — Советский Союз перестал существовать. МБХ и его соратники не оставались в стороне от происходившего, они поддержали команду реформаторов во главе с Борисом Ельциным и были среди тех москвичей, кто отправился защищать Белый дом от возможного штурма войсками ГКЧП.
«Если говорить о событиях 1991 года, то мне было психологически непросто, но колебаний не возникло. Я, несомненно, являлся сторонником сохранения СССР, но тогда вопрос так и не стоял. Вопрос стоял: «за» реформы или «против». Сомнений не возникло: мы — члены команды Ельцина, и наше место — со «своими». Иной выбор будет называться предательством. Вы же знаете, человек — существо не экономическое, хотя часто пытается объяснить свои шаги рациональными, экономическими резонами. Любовь, ненависть, совесть — вот ради чего осмысленно отдают жизнь. За деньги жизнью рискуют, но не более. Мы жили тогда на съемной даче, на Успенке, вместе с Леней Невзлиным, и мы очень боялись, что если все пойдет «не так», то придет толпа громить. Дочке в то время было четыре месяца. Обнял на прощание обеих. Помог жене зарядить винтовку. Пришли бы погромщики — она бы стреляла не задумываясь. Мы с женой похожи, только она эмоциональнее и жестче. Она даже не пыталась меня остановить, когда я уходил. Надо — значит, надо».
После распада СССР Ходорковский и его партнеры получили новые возможности для развития и даже, по признанию самого МБХ, «увели за собой наиболее сильных ребят из правительства в бизнес». МЕНАТЕП стал работать в основном с крупными клиентами, а с 1992 года начал активно инвестировать в химическую и пищевую промышленность, производство строительных материалов, металлургию и нефтехимию. Именно тогда банком были приобретены акции АО «Апатит», «Воскресенских минеральных удобрений», «Уралэлектромеди», Среднеуральского и Кировоградского медеплавильных заводов, Усть-Илимского лесопромышленного комбината, АО «АВИСМА», Волжского трубного завода.
Банк МЕНАТЕП являлся одним из крупнейших российских банков вплоть до кризиса августа 1998 года. В результате кризиса банк фактически прекратил свое существование — он был официально объявлен банкротом в октябре 1999-го. При этом процедура банкротства МЕНАТЕПа была проведена максимально цивилизованным и прозрачным образом — в ходе реструктуризации свои средства удалось полностью возвратить четырем из пяти очередей кредиторов. На тот момент Михаил Ходорковский уже не занимался напрямую банком МЕНАТЕП, так как с 1997 года сосредоточился на работе в нефтяной компании ЮКОС, однако погашение долгов перед вкладчиками МЕНАТЕПа производилось в том числе и за счет ЮКОСа. После закрытия банка слово «МЕНАТЕП» осталось в названии Group MENATEP Limited, международной компании, опосредованно являвшейся главным акционером НК ЮКОС.
Видеосюжет об истории банкротства банка МЕНАТЕП
В 1993 году Ходорковскому снова довелось поработать в правительстве — заместителем министра топлива и энергетики Юрия Шафраника, а также финансовым советником премьер-министра РФ Виктора Черномырдина. А осенью снова пришлось выбирать сторону в ходе принципиального противостояния между президентом и парламентом. Впрочем, Ходорковский свой выбор уже сделал раньше.
«Расстрел Белого дома мне вспоминать очень неприятно. Это было какое-то всеобщее помешательство. Мы видели врагов в своих хороших знакомых, а точнее, не видели своих хороших знакомых в противостоящих людях. Когда страсти улеглись, когда мои товарищи рассказывали, как они находились там просто потому, что не успели выйти, как лежали под обстрелом танковых пушек, как ждали смерти, я с ужасом осознал, кто был с той стороны, вспомнил, что думал сам, чему мог стать одной из невольных причин. Не сразу «дошел», потом, постепенно… Можно ли было справиться по-другому? Убежден: да. Однако тогда, когда был выбран вооруженный путь, я, конечно, был на стороне Ельцина и Гайдара. И у Моссовета, в ожидании атаки, и на Старой площади, помогая в решении практических вопросов. Это была и моя команда тоже. Даже если они ошибались, я не мог уйти в сторону».
Будучи на тот момент одним из богатейших людей России (в 1992-м журнал «Мост» поместил его на 12-е место в списке «50 самых богатых русских») Ходорковский начал выделять средства на благотворительность. С 1994 года он финансирует лицей «Подмосковный» в Кораллово, попечителями которого стали Борис Моисеевич и Марина Филипповна Ходорковские. Лицей предназначен в первую очередь для детей-сирот, жертв военных конфликтов и террористических актов. Несмотря на все политические передряги «Подмосковный» существует до сих пор — в 2014 году он отпраздновал свое 20-летие.
ЮКОС
Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
В 1994 году Ходорковский начал работать с вице-премьером Олегом Сосковцом — в качестве заместителя по промышленной политике и приватизации, а также в ряде комиссий, которые тот возглавлял. Именно к Сосковцу Ходорковский впервые обратился с предложением отдать в государственную собственность 10 процентов акций банка МЕНАТЕП в обмен на 45 процентов акций государственной нефтедобывающей компании ЮКОС, находившейся на тот момент в глубоком кризисе. Предложение было отклонено, однако правительство приняло решение продать компанию на залоговом аукционе за реальные деньги. В 1995 и 1996 годах ЮКОС был приватизирован в несколько этапов и более 90 процентов акций нефтяной компании перешли под контроль МЕНАТЕПа.
«Мы должны откровенно говорить, что приватизация была проведена не лучшим образом. На тот момент это был необходимый шаг, но он был сделан не лучшим способом. Я долго не мог понять сам, что мне лично не нравится в этом, от чего у меня дискомфорт. Не от того, что не допустили иностранцев. И даже не из-за цены. В чем, собственно говоря, был сговор? Был огромный список приватизируемых предприятий, порядка 800, и каждый говорил, с чем он из этого списка может справиться. Проблема в тот момент была не в деньгах, которые нужно заплатить государству, а в наличии кадрового ресурса. Я бы мог взять намного больше — ограничений не было, пожалуйста. Так вот, я прекрасно понимал — уже к тому времени успел кое-чем поруководить, — что ресурсов у моей команды хватит от силы на одно предприятие. Там и не было никакой конкуренции в этом смысле».
Интервью газете «Ведомости», 22 сентября 2014
Государство, передавая ЮКОС в частные руки пусть и по заниженной стоимости, решало для себя важную политическую проблему — на предприятии существовала огромная задолженность по зарплатам, что порождало социальную нестабильность. Фактически, невыплаты зарплат были рычагом в руках так называемых «красных директоров» (противников курса Ельцина) для создания протестных настроений среди рабочих. После перехода ЮКОСа под контроль Ходорковского и его партнеров ситуация в нефтедобывающей компании кардинально изменилась. Были привлечены средства для ликвидации долгов и модернизации оборудования, сотрудники ЮКОСа получили новую мотивацию, и компания начала выходить из кризиса.
«Когда я пришел в компанию, зарплату платили частично, накапливая долг, фактически люди получали в среднем $100 в месяц. Зарплаты в компании начали стабильно расти после кризиса. В среднем доход людей увеличивался на 20–25 % в год, и к 2003 году заработок по компании составлял порядка 30 000 рублей в месяц, что было в три раза выше среднемосковского. В 1996 году компания была в глубоком убытке, в 1997 году мы стабилизировались, а в 1998 году опять провалились, так как цена на нефть упала до $8–10 за баррель. И я пошел на жесткие меры, к которым был не готов раньше. С августа 1998 года по май-июнь 1999 года я сделал все то, что нужно было сделать раньше: вывел из компании и отправил в конкурентное плавание строителей, ремонтников, все прочие сервисные подразделения. Выкинул все излишнее оборудование, кардинально изменил схему добычи, осуществил массовую ротацию персонала и создал постоянно действующую систему, обеспечивающую его дальнейшее обучение и ротацию. Жестко? Да! Но «на улице» оказались немногие. В основном пенсионеры и те, кто попался на пьянке».
Нефтеюганск, октябрь 2004 года. Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
Одновременно Ходорковскому пришлось подключиться к решению более глобальной политической проблемы — на выборах в 1996 году Борис Ельцин имел реальный шанс проиграть коммунистам, чего представители крупного бизнеса не хотели. Для поддержки президента был создан неформальный союз крупнейших предпринимателей, в котором помимо Ходорковского участвовали Борис Березовский, Владимир Гусинский, Владимир Потанин, Петр Авен и другие. Эту влиятельную группу журналисты впоследствии окрестили «семибанкирщиной», ее поддержка позволила Ельцину сохранить власть по результатам демократических выборов, хотя, как вспоминал Ходорковский, силовиками тогда предлагались и более радикальные варианты.
«Борис Ельцин не собирался отдавать власть, и альтернативой грязной избирательной кампании был силовой запрет КПРФ, который предлагал Коржаков. Думаю, последствия стали бы самыми печальными и уж точно не «демократическими». В общем, мы решили и «обрубили концы». С марта 1996 года для нас победа коммунистов уже означала практически смерть. Решение было однозначным: Ельцин должен победить, но и отмену выборов допускать нельзя. Вот мы и вмешались. Деньги, кадры, личные связи — все пошло в ход. Важны были даже не голоса, важнее была уверенность общества, что действительно выиграет Ельцин. На эту уверенность мы и работали. Восстановить авторитарную модель большинство из нас было не готово. Мы все-таки ментально уже были «европейцами». Может, это и немного наивно звучит… «Стратегии» же на случай победы Зюганова у нас не было по очевидной причине: «рвать» начали бы сразу и многие, а ведь, отдав все и даже больше на ЮКОС, мы были в долгах как в шелках. Пришлось бы пытаться уехать и начинать жизнь с нуля. Вероятно, смогли бы, если бы успели».
После победы Ельцина Михаил Ходорковский получил предложение войти в состав нового кабинета министров, но не принял его. С 1997 года бизнесмен сосредоточился на работе в компании ЮКОС, где стал председателем совета директоров. Он успел лично проконтролировать работу всех предприятий, принадлежащих ЮКОСу, а также ознакомился со всеми циклами нефтедобычи (бурение, добыча, ремонт, первичная обработка, производство товарной нефти). В 1998 году Ходорковский пытался создать совместный с Романом Абрамовичем холдинг ЮКСИ, однако процесс объединения ЮКОСа и «Сибнефти» тогда был заморожен по инициативе Абрамовича. С 2000 года Ходорковский стал президентом НК ЮКОС. В течение последующего года капитализация компании выросла с 350 миллионов долларов до 10,3 миллиарда долларов. Журнал Forbes в феврале 2002 года назвал Ходорковского самым богатым россиянином, оценив его состояние в 3,7 миллиарда долларов.
В июне 2002 года компания ЮКОС раскрыла состав акционеров. Владельцем 61% акций ЮКОСа оказалась гибралтарская Group Menatep Limited, крупнейшим акционером — Михаил Ходорковский, который владел лично 9,5% акций, а также был единственным бенефициаром трастового фонда, владевшего 50% акций группы. У Невзлина было 8% акций, у Лебедева, Дубова, Брудно и Шахновского — по 7%, у Голубовича (чье имя не было названо в списке бенефициаров по его просьбе) — 4,5%. Исходя из этих данных и того, что капитализация ЮКОСа оценивалась в $21 млрд состояние Михаила Ходорковского с учетом траста составляло уже около $7,63 млрд.
Конфликт с Владимиром Путиным и первое дело ЮКОСа
Михаил Ходорковский и Платон Лебедев в Мещанском суде Москвы, апрель 2005 года. Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
На парламентских выборах 1999 года Михаил Ходорковский открыто поддержал демократические партии «Яблоко» и «Союз правых сил». При этом ЮКОС имел влияние и на другие политические силы в Госдуме, в том числе на коммунистов, а также правящие партии «Единство» и «Отечество — Вся Россия», которые позже объединились в «Единую Россию».
«Надо отделять политику от лоббизма. Политика в данном контексте — это идеология. Идеологию я поддерживал из своего кармана, поскольку считал и считаю такое участие и жизни своей страны своим правом и обязанностью, как гражданина. Форма? Прямые финансовые пожертвования партиям (в моем случае — СПС и «Яблоко»), создание клубов, школ, продвигающих соответствующую либеральную идеологию. Участие в финансировании проведения отдельных мероприятий: концертов, конференций. Лоббизм — это другое. Каждый губернатор, не говоря уже о президенте и его аппарате, требовал поддержи тех или иных своих политических проектов, включая депутатов из «Единой России». Помимо этого, компания помогала тем депутатам, которые шли из «наших регионов», поскольку они почти неизбежно защищали и наши интересы, как крупнейшего работодателя. Финансировались их избирательные кампании, их благотворительные проекты. Что же касается «устраивали — не устраивали» меня те партии, которые я финансово поддерживал, то я им не судья. Поскольку сам не занимался партстроительством, то поддерживал наиболее близкие мне силы. Не ЛДПР же?! ЛДПР зарабатывала голосованием. Прямо и цинично. Хотя среди моих знакомых были и их приверженцы».
В парламенте были и совершенно открытые агенты влияния ЮКОСа. Один из близких соратников Ходорковского и совладелец компании Владимир Дубов стал в 1999 году депутатом от партии «Отечество — Вся Россия». Спустя четыре года его в свой список включила и «Единая Россия», однако после ареста Ходорковского фамилия Дубова была вычеркнута. Сам МБХ категорически отрицал свои намерения «скупить Госдуму», на предмет которых позже активно спекулировали пропутинские СМИ.
«Самый простой вопрос — зачем? Очевидно, что «купить» конституционное большинство невозможно — на рынке слишком много игроков, главный из которых — администрация президента. Потом — губернаторы, потом — «Газпром», далее — другие, включая ЮКОС. Но есть еще один вопрос — после моего ареста из избирательных списков были удалены только три или четыре человека. Все остальные прошли. Если бы они были «куплены» мной — кто бы их пустил?»
В июне 2000 года Ходорковский был в числе 17 крупных бизнесменов, поддержавших Владимира Гусинского во время разгона НТВ и перевода телеканала под контроль «Газпроммедиа». Параллельно он критиковал Минтопэнерго за для создание резервного фонда «для своих», а также Пенсионный фонд и федеральных министров за отказ соблюдать договоренности по пенсионной реформе. Понятно, что для стремительно набиравшего политический вес президента Путина присутствие таких влиятельных игроков как ЮКОС и Ходорковский создавало определенный дискомфорт. Тем более, что в окружении Путина нашлись люди, определенным образом докладывавшие ему об инициативах МБХ. Так, например, созданный в 2001 году благотворительный фонд «Открытая Россия» был расценен Кремлем как потенциальная платформа для запуска политической партии. Кроме того, в 2003 году Ходорковский пытался объединить демократические силы «Яблока» и СПС в единый блок, чего не скрывал, давая либеральным партиям деньги из собственного кармана.
Владимир Путин, Анатолий Чубайс, Валентина Матвиенко, Михаил Ходорковский. Константиновский дворец, июнь 2003 года. Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
Интересы Ходорковского и Путина сталкивались и в частностях. Так между ними возник заочный конфликт из-за пансионата «Русь» в Сочи. Санаторий, принадлежавший ЮКОСу, приглянулся жене президента Людмиле Путиной и в 2003 году перешел на баланс администрации президента. Формальной причиной для этого стали выявленные специальной проверкой нарушения при приватизации пансионата ЮКОСом.
«Точкой перелома для меня стал санаторий «Русь». Я, в отличие от Леонида, не очень напрягся от самого факта, что администрация решила забрать его себе, но полагал, что они должны были попросить, а не отнимать. И к Путину я подошел не с тем, чтобы не забирали. Надо — заберите. Я просил письмо, чтобы мы могли объяснить рабочим, почему у них исчезло такое замечательное место отдыха. Было же понятно: одно дело — «попросила администрация президента», другое — просто так исчез санаторий, «продали, гады, о рабочем человеке не думают, только карманы себе набивают!» Так вот, Путин ушел от разговора. Стала понятна модель отношений — «черная крыша». То есть то, что было в 1990-е годы с теми, кто шел «под бандитов»: плати, а еще возьмут то, что понравится. Конечно, я не сразу сделал окончательный вывод, но тревожный звоночек зазвенел».
Хроника начала дела ЮКОСа, включая кадры знаменитой встречи президента с бизнес-элитой в феврале 2003 года, на которой произошел публичный конфликт между Ходорковским и Путиным
В феврале 2003 года произошел первый открытый конфликт между Путиным и Ходорковским. На совещании у президента глава ЮКОСа указал на не слишком чистый характер сделки по покупке «Роснефтью» (за которой стоял приближенный Путина Игорь Сечин) компании «Северная нефть». Также Ходорковский заявил президенту, что, по данным российских предпринимателей, на коррупцию в 2002 году было истрачено около 30 миллиардов долларов, то есть 10-12 процентов ВВП страны. В ответ Путин напомнил Ходорковскому о не слишком чистом ходе приватизации, намекнув, что именно в тот момент в России и началась коррупция. При этом Ходорковский отмечал, что ранее у Путина не возникало претензий к МЕНАТЕПу и ЮКОСу по этому поводу.
«Путин — популист и человек, который подстраивается под собеседника. Поэтому, естественно, никакого ощущения вины за приватизацию, черной метки никогда не было. Даже если он так думал, он этого никогда нам не показывал».
Интервью газете «Ведомости», 22 сентября 2014
В апреле 2003 года Владимир Путин поздравил компанию ЮКОС с десятилетием. «Эффективная организация труда, высокий профессионализм и ответственность сотрудников позволяют компании не только удерживать, но и расширять свои позиции на внутреннем и международном рынке», — говорилось в поздравлении, которое зачитал глава президентской администрации Александр Волошин. Но спустя всего два месяца был арестован глава отдела внутренней экономической безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин, а затем один из основных акционеров ЮКОСа Платон Лебедев.
В июле Ходорковского вызвали на допрос в прокуратуру. Знакомые начали советовать ему уехать из России, но МБХ отказался из солидарности с Лебедевым.
«Затаиваться, плести какие-то заговоры, отсиживаться в кустах — наверное, это правильно, но я так жить не умею и не хочу. Первые «путинские» годы мне казалось, что он хотя и другой, чем Ельцин, но готов к открытой дискуссии и к восприятию чужого мнения. Поэтому я честно пытался помогать, открыто встав на сторону «несилового крыла». Арест Платона показал: мы с Путиным из разных миров. Наверное, это надо было осознать раньше, но, пока тема не прошла через сердце, осознать не получилось. Что оставалось? Мне объяснили, что это — заложник. Будут еще. Уезжать? Оттуда лаять на свою страну? Не мое. Тогда вперед, в политическую оппозицию. Открыто. В крайне слабой надежде, что поворот назад не будет столь крутым».
Последнее интервью Михаила Ходорковского на свободе, 17 октября 2003 года
В августе 2003 года МБХ заявил об отсутствии у себя президентских амбиций, при этом отправившись в турне с публичными лекциями по всей стране. Тем временем, прокуратура начала проверку по факту недоплаты ЮКОСом налогов в 2002 году — соответствующий запрос направил в ведомство депутат Госдумы Михаил Бугера. В офисе нефтяной компании прошли обыски.
«Налоговые претензии были как гром среди ясного неба! Мы ведь каждый шаг обсуждали в правительстве, в Государственной думе. Я лично обсуждал схемы с Кудриным, Починком, Букаевым, Жуковым, когда решали вопрос об изменениях в законодательстве, когда они контролировали размер выплат компании, когда обсуждали трансферты тем регионам, где мы платили налоги. Компания формировала до 5% федерального бюджета. Директор налоговой полиции в 2002 году (Фрадков) лично со мной обсуждал результаты проверок. Путин об этом говорил на знаменитой встрече 19 февраля и подтвердил, что мы все налоговые вопросы решили и все, что было доначислено, заплатили».
Репортаж об аресте Ходорковского в программе «Намедни», 2003 год
25 октября 2003 года самолет Ходорковского, севший в Новосибирске на дозаправку, штурмом взял спецназ ФСБ. Бизнесмену предъявили обвинения в мошенничестве и неуплате налогов. Не желая подставлять соратников Ходорковский ушел в отставку с поста главы ЮКОСа, однако крупнейшую российскую нефтяную компанию это не спасло. Вместо запланированного слияния с «Сибнефтью» Романа Абрамовича, а затем и с американской Chevron Texaco ЮКОС был фактически разгромлен. Основные активы компании достались «Роснефти» Игоря Сечина, которого Ходорковский называл главным заказчиком дел против себя.
«Он организовал первое дело против меня из жадности, а второе — из трусости».
В марте 2004 года, находясь в СИЗО, Ходорковский через адвокатов опубликовал в газете «Ведомости» программную статью «Кризис либерализма в России». В ней он констатировал, что ослабление позиций «Яблока» и «Союза правых сил», а также всей либеральной идеи в России закономерно.
«Либералы говорили неправду, что народу в России становится жить все лучше и лучше, так как сами не знали и не понимали — и, замечу, часто не хотели понимать, — как на самом деле живет большинство людей. Зато теперь приходится — надеюсь, со стыдом за себя, любимых, — выслушивать и узнавать это».
«Кризис либерализма в России», «Ведомости», 29 марта 2004
Многие восприняли этот текст как раскаяние бывшего олигарха, так как в нем Ходорковский признает вину бизнес-сообщества в том, какая ситуация сложилась к весне 2004 года в России.
«У нас были ресурсы, чтобы оспорить игру по таким правилам. Вернее, игру без всяких правил. Но своей податливостью и покорностью, своим подобострастным умением дать, когда просят и даже когда не просят, мы взрастили и чиновничий беспредел, и басманное правосудие».
Позже Ходорковский опубликовал еще несколько программных текстов, в частности, о перспективах левой идеологии в путинской России. Одновременно в государственных СМИ проводилась мощная информационная кампания против топ-менеджеров ЮКОСа. В защиту Ходорковского уличные акции организовывали «Яблоко» и СПС, а также различные правозащитные организации. Власть отвечала на это выступлениями прокремлевских молодежных движений.
31 мая 2005 года Михаил Ходорковский и Платон Лебедев в рамках объединенного дела были приговорены Мещанским райсудом к 9 годам лишения свободы каждый, срок впоследствии был сокращен до 8 лет. Глава службы безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин, отказавшийся давать показания против Ходорковского и Невзлина, получил 20 лет тюрьмы по сфабрикованным обвинениям в организации заказных убийств. Позже наказание было заменено на пожизненный срок. Михаил Брудно, Леонид Невзлин, Владимир Дубов и Василий Шахновский вскоре после ареста Ходорковского уехали из России. Первые трое продолжили заниматься бизнесом в Израиле, в том числе вести дела группы МЕНАТЕП.
Первые годы в тюрьме
Краснокаменск, октябрь 2005 года. Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
В октябре 2005 года Михаила Ходорковского отправили отбывать наказание в отдаленную колонию ЯГ 14/10 в городе Краснокаменск Читинской области. Сопровождение бизнесмена из соображений безопасности осуществляли постоянно сменявшиеся региональные конвои.
Обитатели колонии, по словам самого Ходорковского, относились к нему как к чужаку, но с уважением, дав прозвище «Борисыч». Администрация краснокаменской колонии по незначительным поводам неоднократно накладывала на Ходорковского взыскания и отправляла его в ШИЗО. Большинство заключенных, кто пытался общаться с МБХ, наказывали.
Репрессии в отношении Ходорковского коснулись еще как минимум двоих человек в Краснокаменске не из числа заключенных. В середине марта 2006 года начальника краснокаменской колонии ЯГ 14/10 Александра Евстратова сменил Александр Рябко. По некоторым данным, причиной увольнения Евстратова стали его извинения перед защитницей Ходорковского Ириной Хруновой, у которой сотрудники колонии изъяли удостоверение адвоката. А буквально через несколько дней бывшему настоятелю Спасского храма города Краснокаменска отцу Сергию (Сергею Таратухину), назвавшему МБХ политическим заключенным, был вручен указ о его запрете в служении и лишении права носить священническое облачение. В начале апреля указом епископа Читинского и Забайкальского Таратухин был лишен священнического сана.
В ночь на 14 апреля 2006 года на Ходорковского было совершено нападение — заключенный Александр Кучма порезал ему лицо сапожным ножом.
«Проблема в том, что с администрацией в таком виде сотрудничают в чем-либо ущербные люди, имеющие какие-то «нелады» с коллективом (реальные или надуманные). Один из таких «деятелей», которого оперотдел поселил в бараке рядом, крайне боялся перевода в другой барак, где содержался его недруг. Его этим шантажировали, и в какой-то момент он для себя решил, что лучший способ избавиться от давления — перевестись в другой лагерь. Задача непростая, но он нашел интересный путь (надо заметить, завершившийся частичным успехом) — ударить меня ножом. И ударил ночью, во сне, в лицо. Хотел попасть в глаз, но промазал в темноте и просто распорол лицо».
Сам Кучма после выхода из колонии говорил, что «резал Ходорковского не по своей воле», но не уточнил, кто его его заставил это сделать. Так или иначе после нападения МБХ поместили в одиночную камеру, объяснив это соображениями безопасности. В знак протеста Ходорковский объявил сухую голодовку и в конце концов попал в санчасть колонии.
Второе дело ЮКОСа
Михаил Ходорковский и Платон Лебедев в Хамовническом суде Москвы, октябрь 2010 года. Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
В декабре 2006 года Ходорковского и Лебедева этапировали в Читу. Там в СИЗО им предъявили новые обвинения — в хищениях и легализации денежных средств через нефтяные компании «Фаргойл» и «Ратибор». Позже формулировка обвинения была изменена на «хищение путем присвоения» почти 350 миллионов тонн нефти и «легализацию денежных средств в особо крупном размере». Фигуранты назвали предъявленные им обвинения абсурдными. По словам бизнесменов, получилось, что их обвинили в хищении и легализации всей нефти, когда-либо добытой ЮКОСом.
«В полученном мной постановлении о привлечении в качестве обвиняемого следствие повторило абсурд о хищении мной всей нефти ЮКОСа за шесть лет деятельности. Считаю, это свидетельствует о полном неверии правоохранительных органов в успех работы по созданию независимой судебной системы. То, что следствие называет «легализацией», — это отдельные примеры большого количества обычных сделок размещения средств вертикально интегрированной нефтяной компании ЮКОС казначейством компании на российском и международном финансовом рынке».
Из показаний Михаила Ходорковского, 01.07.2008
Ходорковский пояснил, что все сведения, интересующие следователей, относятся к обычной хозяйственной отчетности, которая отражена в финансовых документах ЮКОСа и дочерних предприятий компании. «Если следствие, вопреки моим ожиданиям, не станет нарушать закон, а соберет и приобщит к делу указанные мной документы, то я готов дать по ним необходимые пояснения. До этого момента больше ничего пояснять не желаю», — заявил он.
В июле 2008 года адвокаты Ходорковского подали в Ингодинский районный суд Читы ходатайство об условно-досрочном освобождении. В своих комментариях защитники ссылались на заявления нового президента России Дмитрия Медведева о курсе на обеспечение реальной независимости суда. Однако суд отклонил ходатайство об УДО, а администрация читинского СИЗО, дав в целом положительную характеристику Ходорковскому, отметила, что он «не встал на путь исправления, потому что не раскаялся в содеянном».
В феврале 2009 года Ходорковский и Лебедев были этапированы в Москву, где 31 марта начались слушания по второму делу ЮКОСа. На этом процессе, который продлился до декабря 2010-го, выступили в том числе и высокопоставленные чиновники — глава Сбербанка Герман Греф и министр промышленности и торговли Виктор Христенко. Оба они заявили о том, что обо всех операциях ЮКОСа было известно правительству, а сами действия компании осуществлялись в рамках закона. Защита Ходорковского также подавала прошение о вызове на процесс премьер-министра РФ Владимира Путина, однако суд назвал просьбу «преждевременной».
В своем последнем слове Ходорковский пожелал судье Данилкину мужества и попросил его вынести независимое решение.
Последнее слово Михаила Ходорковского в Хамовническом суде, 2 ноября 2010 года
«Я горжусь тем, что среди тысяч сотрудников ЮКОСа за 7 лет гонений не нашлось тех, кто согласился бы стать лжесвидетелем, продать душу и совесть. Десятки человек испытали на себе угрозы, были оторваны от родных и близких, брошены в застенки. Некоторых пытали. Но, теряя здоровье и годы жизни, люди сохранили то, что сочли для себя главным, — человеческое достоинство. Те, кто начинал это позорное дело, — Бирюков, Каримов и другие, — тогда презрительно называли нас «коммерсантами», считали быдлом, готовым на всё, чтобы защитить свое благополучие, избежать тюрьмы. Прошли годы. Кто оказался быдлом? Кто ради денег и из трусости перед начальством врал, пытал, брал заложников? И это они называли «государевым делом»! Мне стыдно за свое государство».
Из последнего слова Михаила Ходорковского, 2 ноября 2010 года
27 декабря 2010 года Хамовнический суд признал Ходорковского и Лебедева виновными в хищениях нефти и легализации средств, полученных преступным путем и приговорил их 14 годам лишения свободы по обоим делам. Позже пресс-атташе Хамовнического суда Наталья Васильева рассказала журналистам, что приговор Ходорковскому и Лебедеву был составлен не судьей Виктором Данилкиным, а более высокими инстанциями, однако сам Данилкин это утверждение опроверг. Ходорковский же написал открытое письмо президенту Медведеву, в котором призвал «обеспечить независимость суда, а не просто ее декларировать».
Позже Медведев одобрил проведение независимой экспертизы по второму делу ЮКОСа, которая осуществлялась под эгидой президентского Совета по правам человека. В ней участвовали известные экономисты и правоведы из России и из-за рубежа. Эксперты пришли к выводу, что в ходе судебного разбирательства были допущены серьезные нарушения, на основании которых приговор Ходорковскому следует пересмотреть.
После того, как в 2012 году Медведева на президентском посту сменил Путин, в отношении экспертов по делу ЮКОСа было начало расследование — их обвинили в предвзятой оценке и получении денег от бывших акционеров ЮКОСа. В результате гонений на экспертов из России в 2013 году был вынужден уехать самый авторитетный экономист страны — бывший ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев. В СМИ появились слухи о «третьем деле ЮКОСа», однако до суда оно не дошло.
Освобождение
Михаил Ходорковский на первой пресс-конференции после освобождения. Берлин, 22 декабря 2013 года. Скриншот YouTube
19 декабря 2013 года Владимир Путин проводил традиционную пресс-конференцию, отвечая на вопросы журналистов со всей России. После окончания официальной части мероприятия, на котором ничего важного не прозвучало, Путин внезапно для собравшихся рассказал о том, что намерен помиловать экс-главу ЮКОСа. Президент заявил, что Ходорковский провел в заключении более 10 лет, назвав это «серьезным наказанием», а также добавил, что помилования МБХ попросил в связи с болезнью матери.
«Мои адвокаты мне передали, что решение о помиловании может быть принято. И что признания вины как условия освобождения — передо мной не ставят. Это была ключевая проблема начиная с медведевских времен. Еще Медведев сказал, что готов помиловать, но при этом Путин или кто-то от Путина тут же сказал, что для этого необходимо признание вины. Для меня написать прошение о помиловании было абсолютно не критично. Суд по второму делу был постановочным, и все это прекрасно понимали. В ответ на одну липовую бумажку написать другую липовую бумажку — никакого морального дискомфорта я бы от этого не испытывал. Мы обмениваемся с властью липовыми бумажками, и власть это понимает, и я это понимаю. И они понимают, что я понимаю, и я понимаю, что они понимают. В общем, здесь полная прозрачность у нас. И в этой липовой бумажке была только одна не липовая проблема (имея в виду времена Медведева) — признание вины. Потому что, как только я пишу, что признаю вину, куча уважаемых мною людей попадают в очень тяжелую ситуацию, фактически любой человек, ранее работавший в ЮКОСе, становится уязвимым. Как у нас рисуют «организованную группу», объяснять не надо. Поэтому этот вопрос мною не обсуждался. В липовой бумажке был бы готов написать что угодно, хоть про космические корабли, которые бороздят просторы Вселенной. Но признание вины имело бы вполне конкретные последствия для очень широкого круга людей, которых мне подставлять никак не возможно. В этот раз мне сказали: не надо писать признание вины».
Из интервью The New Times, 22 декабря 2013 года
Первое фото после освобождения. Михаил Ходорковский и Ганс-Дитрих Геншер. 20 декабря 2013 года. Аэропорт Берлин-Шёнефельд
На следующий день стало известно об освобождении Ходорковского, который сразу покинул Россию и отправился в Берлин, где вскоре встретился с родителями. При этом на момент освобождения все родственники МБХ находились в Москве. Позже Ходорковский рассказал журналистам, что понимал неизбежность отъезда из России.
«Так я оказался здесь, в Берлине, а они — родители, жена, дети — в Москве. Но вариантов не было. Наша власть честно может говорить, что они меня не высылали, а что я об этом просил. А зная наши реалии, мы абсолютно точно можем понимать, что меня из страны попросили. В нынешней ситуации я, все понимая, на это пошел».
Из интервью The New Times, 22 декабря 2013 года
Позже Ходорковский выразил готовность вернуться на родину, если ему будет гарантирована возможность выезда за рубеж. Главной причиной для этого Ходорковский назвал состояние здоровья матери, которая лечилась в Германии. 3 августа 2014 года Марина Филипповна Ходорковская скончалась после продолжительной болезни. Однако на ее похороны, которые прошли в подмосковном Кораллово, Ходорковский приехать не смог из-за угрозы нового задержания, обусловленной финансовыми претензиями со стороны российских властей.
Первый год на свободе
Фото © Татьяна Макеева / khodorkovsky.ru
Первым масштабным публичным выступлением МБХ в 2014 году стала речь на Майдане Незалежности в Киеве. Ходорковский отправился на Украину спустя несколько дней после того, как Виктор Янукович был отстранен от власти и бежал в Россию. Выступая перед победившим Майданом, МБХ, едва сдерживая слезы, призвал украинцев помнить, что есть и другая Россия кроме путинской. Толпа, приветствуя освобожденного российского оппозиционера, скандировала: «Россия, вставай!»
«Я хочу, чтобы вы знали: есть совсем иная Россия, есть люди, которые, несмотря на аресты, несмотря на долгие годы, которые им придется провести в тюрьме, выходили в эти дни на антивоенные митинги в Москве. Есть люди, для которых дружба между украинским и российским народом важнее их собственной свободы».
Речь на Майдане Незалежности в Киеве, 9 марта 2014 года
Там же в Киеве спустя месяц по инициативе Ходорковского состоялся конгресс «Украина-Россия: диалог», в рамках которого происходило общение российских и украинских журналистов, политиков и общественных деятелей.
В сентябре 2014 года Ходорковский запустил новую версию своего общественного проекта «Открытая Россия». Первостепенной задачей организации стало создание в России альтернативного информационного поля — проведение открытых лекций и онлайн-конференций, в рамках которых жители различных городов РФ могли подискутировать с самим МБХ, а также другими оппозиционными активистами и политиками. При этом Ходорковский подчеркнул, что «Открытая Россия» не позиционирует себя как политическую партию.
«Мы не собираемся участвовать в выборах как самостоятельная политическая сила. Это было бы сегодня политическим самоубийством. Но мы должны создать инфраструктуру, готовую поддержать любого кандидата на выборах любого уровня, который придерживается на практике европейского выбора и который готов бороться с раковой опухолью, поглотившей Россию — коррупцией, произволом и криминалом. Мы будем поддерживать таких людей вне зависимости от того, какую политическую силу они представляют».
Заявление к запуску «Открытой России», 20 сентября 2014 года
Первый онлайн-форум Открытой России. Париж, 20 сентября 2014 года. Фото © Hans-Jurgen Burkard / Stern
Одновременно, выступая в Париже, Ходорковский заявил о том, что не исключает вариант, при котором он может занять пост президента РФ, если это будет подразумевать задачу «преодолеть кризис и провести конституционную реформу, главная часть которой состояла бы в перераспределении президентской власти в пользу суда, парламента и гражданского общества».
В начале октября МБХ выступал на правозащитных форумах в Вашингтоне и Праге. В ходе этих выступлений он констатировал, что Владимиру Путину будет очень тяжело расстаться с властью, а также, что единственным благоприятным вариантом для России является возвращение на европейский путь развития.
«Путинское десятилетие оказалось вычеркнутым из жизни России временем. За фасадом внешнего благополучия скрывается то, что страна перестала развиваться. Более того, по большинству позиций она оказалась отброшена в далекое прошлое: политически, экономически, психологически».
Речь в штаб-квартире Freedom House в Вашингтоне, 1 октября 2014 года
Вскоре после этого Ходорковский выступил в Осло с речью посвященной ситуации с политическими заключенными в России, прежде всего с «узниками 6 мая». В конце октября в рамках онлайн-форума «Политзеки 2.0» он объявил об учреждении совместной с Алексеем Навальным денежной премии для политзаключенных. Ежегодно правозащитники должны выбирать 50 получателей премии, из числа пострадавших от действий российской правоохранительной и судебной системы. Сумма премии на человека составляет 100 тысяч рублей.
Итоги года Михаил Ходорковский подвел, выступив с речью, приуроченной к годовщине своего освобождения из тюрьмы. Он пообещал гражданам России добиться свободы и для них — «на выборах или без».
«Сегодня многие из вас, как и я десять лет назад, испытывают страх, отчаяние, бессилие. Ощущение, что ничего нельзя изменить. Что вы не хозяева своей жизни. Но чтобы вам ни говорили, это не так. Вы, а не нефть — источник благ. Вы, а не Путин — источник власти. Вы, а не чиновники — хозяева своей страны».
Заявление к годовщине освобождения, 20 декабря 2014 года